Личность в истории

Матье М. Э.

Из книги Матье М. Э., Во времена Нефертити, Л.–М., «Искусство», 1965 г.

Создание новой столицы было сложным делом, особенно потому, что её следовало строить как можно скорее, — царь не хотел жить в ставшем ему ненавистным городе Амона.

Объём работ был огромен. Приходилось одновременно возводить храмы Атона, дворцы, здания официальных учреждений, склады, дома знати, жилища и мастерские для многочисленных ремесленников, предстояло развести сады, выкопать пруды и колодцы, провести каналы. Требовались строительные материалы, растения, даже земля. Деревья, очевидно, привозили — ждать, пока они здесь вырастут, было некогда. Из лежавших вблизи каменоломен Хатнуба везли алебастр, издалека — песчаник из Сильсилэ, гранит из Асуана. Больших сил и затрат стоило устройство скальных некрополей. Все эти работы возглавили царские зодчие — тот же Пареннефер, Туту, Хатиаи, Май, Маанахтутеф и другие.

Возможно, что, если бы не было спешки, то, как обычно, храмы строили бы из камня, теперь же и пилоны и стены были сложены из кирпича-сырца и только местами облицованы камнем.

Кирпич-сырец с древнейших времен постоянно употреблялся в гражданской архитектуре Египта, даже и после освоения каменного зодчества. Не удивительно, что архитекторы использовали его не только для дворцов, но и для храмов Атона.

Камень был нужен для колонн, скульптур и отделки полов. Зато в декорировке широко применялись цветные поливные изразцы, росписи, позолота, вкладки из разных камней и паст. Художественное оформление зданий новой резиденции было нарядно и пышно.

Необходимо было заменить и часть дворцовой обстановки — ряд мотивов с прежними символами уже не годился, пришлось срочно создать новые композиции, формы, орнаменты. Заново изготовлялись и ювелирные изделия — диадемы, ожерелья, подвески, браслеты, кольца. Естественно, что вслед за царем и знать меняла обстановку жилищ и украшения. Для всего этого требовалось ценное дерево разных пород, золото, серебро, бронза, самоцветы, стеклянные пасты.

Привозились не только материалы, надо было доставить множество строителей, скульпторов, живописцев, различных ремесленников, просто чернорабочих. Всех этих людей нужно было кормить, и не только их — предстояло завозить продукты, скот, птицу, вина для двора, храма, жителей города. Приходилось думать и о корме для вьючного скота, лошадей, для животных и птиц дворцовых зверинцев и птичников. Несмотря на все трудности, задача была выполнена и Ахетатон построен.

Основные его магистрали, как обычно в Египте, шли параллельно Нилу. Центральную, хорошо спланированную часть города занимали: главный храм Атона с жилищами жрецов и большими складами, дворец, официальные учреждения — податное и военное управления, казармы, ведомство иноземных дел.

Большой храм — «Дом Атона в Ахетатоне» был, естественно, самым важным зданием города, его идеологическим центром. Здесь ежедневно бывал фараон и двор, здесь звучали гимны, содержавшие новое религиозно-философское учение.

Это святилище строил Пареннефер, который создал и первый храм нового бога еще в Фивах. Руководящим скульптором был Бек, сын Мена — главного скульптора предшествующего царствования. В своем творении Пареннефер сочетал некоторые традиционные элементы египетского зодчества с новыми, обусловленными требованиями культа Атона. Храм, ориентированный, как обычно, с запада на восток, окружала стена с воротами в виде пилона; к его башням были прикреплены мачты с флагами. Однако за пилоном теперь уже не было ни обширных колонных залов, ни молелен со статуями божеств; верующие обращались непосредственно к самому солнцу. Обряды совершались в открытых дворах с прямым, слегка приподнятым проходом, по обе стороны которого правильными рядами располагалось множество маленьких жертвенников; в центре каждого двора стоял большой алтарь. Около пилонов, отделявших некоторые части храма, были небольшие павильоны с царскими статуями и колоннами в форме связок нерасцветших папирусов.

Основные моменты такой планировки повторяются и в значительно меньшем по размерам дворцовом храме — «Дворце Атона в Ахетатоне».

Оба святилища не производили столь характерного для египетских храмов впечатления монументальности. Их архитектурное решение вообще нельзя признать удачным — слишком монотонны были повторявшиеся дворы, скучным однообразием веяло от бесконечных рядов жертвенников. Чтобы придать этим постройкам хотя бы внешнюю нарядность и одновременно скрыть бедность непрочного материала, зодчие уделили много внимания декорировке. Стены и колонны были покрыты великолепными цветными рельефами и позолотой. Части фигур выполнялись вставками из различных камней, стеклянных и фаянсовых паст. Лучшие скульпторы были привлечены для создания царских статуй.

Мы не знаем в деталях содержание ритуалов, совершавшихся в храмах Атона. Изображения в гробницах вельмож дают только один обряд, вероятно, самый существенный, — сопровождавшееся славословиями жертвоприношение. Центральной фигурой действа является всегда сам фараон; он стоит на верхней ступеньке лестницы большого алтаря, на котором лежат обильные жертвы — плоды, овощи, птицы, части туш животных, цветы. В протянутой руке царя — кадильница с благовониями или сосуд. Нефертити и царевны держат систры — инструменты с навешанными металлическими кружками, мелодично звенящими при умелом сотрясении. Поют слепые музыканты, аккомпанируя себе на арфах и лютнях, сгибаются в поклонах жрецы и придворные. На особом дворе приготовлены для жертв связанные туши быков и телят.

Вероятно, во время такого обряда и пели те гимны Атону, слова которых сохранились на стенах гробниц вельмож:

Весьма вероятно, что в ритуале Атона, как и естественно для солярного культа, особое значение имели моменты появления и исчезновения солнца — восход и закат. Не случайно их описанию отведено так много места в гимнах, не случайно, что ликование всего живого при восходе явилось темой большой замечательной сцены, сохранившейся в царской гробнице. Солнцу поклоняются египтяне, нубийцы, азиаты, навстречу дарующим жизнь лучам бегут, радостно раскрыв клювы и хлопая крыльями, птицы, мчатся газели и зайцы. Центром композиции является восшедший над своим храмом Атон, которого приветствуют Эхнатон, Нефертити, их дочери и свита. Вся картина — великолепная иллюстрация той части гимна, которая воспевает восход.

Пробуждение природы при появлении солнца уже издревле было замечено египтянами; различно объясняемое, оно нашло отражение то в мифе о рождении солнца из распустившегося ранним утром лотоса, то в сказании о священных павианах, ежедневно приветствующих восход бога. Поэты и художники Ахетатона обобщили и развили эти наблюдения. Может быть, этому помогло и то, что в Ахетатоне особенно наглядно можно было видеть, как мгновенно оживали берега Нила при восходе. Множество птиц жило здесь в существовавших в те времена зарослях папирусов. Они вили и всё ещё вьют гнезда в отверстиях и пещерах ломкого известняка прибрежных скал. Доныне с самого раннего утра целые стаи начинают носиться в воздухе и плескаться в воде, и всё вокруг наполняется пронзительными криками ласточек и кряканьем диких уток. Эти птичьи голоса легко могли показаться радостным приветствием творцу мира, Атону.

Закат, также живо описанный в гимнах Атона, не нашел соответствующего изображения на рельефах, однако ритуал и для этого времени суток, несомненно, существовал, поскольку в Ахетатоне был даже особый храм — «Проводы Атона на покой». Его верховным жрецом был зодчий Май. В обрядах храма большую роль играла царица Нефертити. В надписи в гробнице Эйе говорится, что это она «провожает Атона на покой сладостным голосом и прекрасными руками с двумя систрами» [10]. Очевидно, Нефертити пела какие-то вечерние гимны, сопровождая свое пение звоном систров. Она вообще, видимо, хорошо пела, потому что при перечислении её достоинств подчеркивается, что «при звуке её голоса ликуют» [11].

Храм «Проводов Атона на покой» не обнаружен раскопками, и мы не знаем его облика. Не обнаружены и три святилища, называвшиеся «Тень Ра». Характерно, что они тоже были связаны именно с женщинами царской семьи — храм «Тень Ра» царицы Нефертити упомянут на пограничной стеле в числе тех зданий, которые Эхнатон поклялся построить в Ахетатоне и, несомненно, построил. Надпись на куске жертвенника, стоявшего в храме «Тень Ра» старшей царской дочери Меритатон, указывает, что было и такое святилище, а в одной гробнице мы видим изображение храма «Тень Ра», посвященного матери Эхнатона, царице Тии.

Если судить по этому изображению, святилище такого типа значительно отличалось от храмов Атона — во всех дворах были портики со статуями Эхнатона и его родителей.

Своеобразие решения храма Тии с обилием скульптур и отсутствием бесконечных рядов жертвенников было, разумеется, обусловлено требованиями совершавшегося в нём ритуала.

Надо надеяться, что дальнейшие исследования дадут новый материал для раскрытия облика вечернего храма Атона и назначения святилищ «Тень Ра».

Важнейшую роль в архитектуре Ахетатона играли дворцы. Главный из них был расположен по сторонам параллельной Нилу широкой дороги. Вдоль её западной стороны лежала официальная половина дворца, вдоль восточной — жилая, рядом с которой стояло уже рассмотренное нами дворцовое святилище Атона.

Обе части были обнесены толстыми кирпичными стенами и соединялись крытым мостиком, перекинутым через дорогу. Он имел три пролета: широкий средний для колесниц и отрядов войск, боковые — для пешеходов. В центре крытого перехода было «окно явлений» — декоративно оформленный проём, где в определенных случаях показывался фараон.

О характере этих помещений судить трудно, так как от них сохранились только фрагменты росписей — рука со знаком жизни от луча Атона, лицо Эхнатона, ранние имена Атона, имена Нефертити и царевны Анхесенпаатон, маки, васильки и ромашки на желтом фоне.

В каждую половину дворца входили с севера. К жилому зданию тремя террасами поднимался большой сад с плодовыми деревьями, цветочными клумбами, прудом, павильонами. Парадные помещения — колонные залы для приемов и пиршеств — находились, как обычно, в начале, а личные комнаты — в глубине. Среди них было и шесть спален царских дочерей.

Стены были покрыты росписями, но от них осталось очень немного. Удалось установить, что на потолке одного из залов были изображения водяных птиц на желтом фоне. По низу стен шла панель, расписанная гроздьями лотосов и папирусов, выше были различные сцены. Тематика последних неясна; очевидно только, что в спальнях были показаны семейные группы. Одну из них исследователи частично восстановили. Справа, на низком кресле, сидел Эхнатон; против него, на разбросанных по полу подушках, полулежала Нефертити с самой младшей дочерью на коленях. Три старшие царевны, обнявшись, стояли между родителями, а две средние сидели на подушках около матери.

Даже в том, что сохранилось от этой сцены, сразу видна новизна искусства Ахетатона: никогда еще на египетских памятниках не было таких живых групп, мягких контуров тел, свободных поз! Поражает и цветовое решение росписи, построенное на изумительных сочетаниях золотистых и розовых тонов, умело оттененных мелкими голубыми вкраплениями орнамента подушек, темными бусами и вставками серёг, ожерелий, браслетов.

Парадный вход официальной части дворца, вероятно, имел вид пилона. Непосредственно перед зданием находился обширный двор с множеством больших статуй Эхнатона у стен. Сделанные то из кварцита, то из чёрного гранита, с великолепно обработанной блестящей поверхностью, скульптуры придавали двору соответствующую царской резиденции пышность. Во дворец вели три входа — два небольших, по сторонам, и главный в виде павильона с высокими богато декорированными колоннами из песчаника. Их пальмовидные капители были инкрустированы цветными фаянсами с позолоченными перегородками.

За павильоном следовал сравнительно неглубокий, вытянутый в ширину колонный зал. Его средний проход заканчивала рампа в центральный внутренний двор. Такие же рампы, из других помещений, спускались и по остальным сторонам двора. Между рампами правильными рядами стояли алебастровые стелы со сценами поклонения царской семьи Атону. Двор был вымощен алебастровыми же плитками с изображениями связанных пленников — азиатов, ливийцев, нубийцев. Таким образом, все проходившие как бы попирали ногами врагов Египта.

Декорировка этого парадного двора была очень удачна. Четкая симметрия планировки придавала ему определенную строгость, которая подчеркивалась единством материала стел и плиток — прекрасный желтоватый с молочными прожилками алебастр объединял цветовое оформление. Содержание изображений подчеркивало славу и мощь Эхнатона и всесильное покровительство его небесного отца Атона.

Остальную территорию официальной части дворца занимали другие залы, небольшие дворы, молельни, кладовые. Отдельно были расположены помещения для отдыха фараона, его семьи и приближенных во время торжественных приемов и церемоний. Это были окруженные портиками садики с колодцем и небольшие колонные залы.

Один зал с двенадцатью колоннами служил, видимо, столовой, так как на его стенах было показано приготовление к пиру. Вот подметают и поливают дорожку; домоправитель, с палкой в руке, наблюдает за работой; слуга несет хлеб и мясо; стоят готовые для переноски в зал увитые гирляндами сосуды с вином и плодами; прибежавший вестник предупреждает привратника о приближении царя; а вот и ноги коней, очевидно, запряженных в колесницу фараона.

Судя по тому, что осталось от росписей, они были очень интересны. О высоком мастерстве живописцев говорят изображенные на полах заросли с гнездящимися птицами, пасущимися бычками. Иногда пол воспроизводил бассейн с цветущими лотосами, плавающими рыбами, порхающими вокруг птицами. Иногда же и всё помещение оформлялось в виде укрытого от зноя нильского берега. Так, в пиршественном двенадцатиколонном зале пол был расписан сценами в зарослях, а колонны, покрытые глазурованными изразцами, напоминали зеленые стволы папирусов, цветы и бутоны лотосов. В соседнем помещении сохранились части росписей пола с изображением пруда с лотосами, извивающимся каналом с плывущими ладьями, надсмотрщика и погонщиков со скотом.

Желание создать в жилище иллюзию прохладных нильских зарослей или тенистого сада с прудом вполне закономерно для египетской архитектуры. Подобные сюжеты встречались в декорировке дворцов и раньше, во всяком случае они были в фиванском дворце Аменхотепа III, отца Эхнатона.

Естественно, что в искусстве Ахетатона, с его общим вниманием к природе, нильская тематика нашла дальнейшее развитие. Особенно интересные ее решения сохранились в пригородных дворцах. Один из них, Мару-Атон, на юге города, состоял из двух частей, представлявших в плане прямоугольники, обнесенные массивными стенами из кирпича-сырца. Внутри стены были расписаны вьющимися виноградными лозами с пурпурными гроздьями. Ворота в Мару-Атон находились в южной части, где возвышалось большое каменное здание. Через, его многоколонный центральный зал проходили в сад с овальным бассейном. Основную территорию северной части также занимал сад с огромным прудом посередине. Вдоль северного берега пруда стояло вытянутое в длину кирпичное здание из трёх колонных залов с небольшими боковыми помещениями. В глубине первого зала колонны были поставлены на возвышении, к которому вели ступеньки: здесь, по-видимому, стоял трон. Справа находилась большая комната с альковом в конце; его пол был приподнят, как обычно, для спальни хозяина в частных домах. Среднюю часть второго зала занимал открытый сад; стены были расписаны виноградными лозами и гранатными ветвями, как и стены третьего зала. В кладовых последнего найдено множество разбитых сосудов для вина.

Назначение здания не выяснено; археологи предложили считать его помещением для тех женщин царского гарема, которые принимали участие в загородных увеселительных поездках фараона.

За прудом был расположен ещё один комплекс, очень интересный по плану и оформлению. Дорожка, окаймленная цветочными клумбами, подводила ко двору небольшого храма; далее, на острове, окруженном рвом, стояла молельня с двумя павильонами по сторонам.

По богатству декорировки эти здания значительно превосходят другие постройки Мару-Атона, что, наряду с центральными расположениями данного комплекса, подтверждает его особое значение. В противоположность кирпичным стенам большинства сооружений Мару-Атона, здесь мы встречаем обилие различных ценных пород камней и необычайную пышность орнаментов.

Пилястры павильонов имели оригинальные капители, умело украшенные цветами лотоса, полы покрывали алебастровые плиты, стены — фаянсовые изразцы с изображениями цветущих растений.

У колонн молельни были пальмовидные зеленые капители хорошей формы и тщательной отделки. На внутренних стенах были рельефы со сценами поклонения Атону, на наружных находились изображения растений и животных — львов, отдыхающих под пальмами и акациями, скачущих в нильских зарослях бычков, уток среди цветущих лотосов. Таким образом, содержание декорировки соответствовало, с одной стороны, назначению культового помещения, с другой — окружавшей природе.

Спуск из молельни переходил в дорожку среди клумб, которая вела к своеобразному зданию, состоявшему из одного вытянутого прямоугольного колонного зала. Всю среднюю часть зала занимали одиннадцать бассейнов в форме буквы Т, расположенных в ряд так, что их концы чередовались. Вокруг бассейнов и между колоннами против входа пол был расписан разнообразными растениями с порхающими птицами.

Ещё один дворец для временных посещений царя находился в северной части города, на участке в виде прямоугольника размером 142x112 м. Окружавшая его стена была 2 м толщиной. Вход, в её западной части, вел на прямоугольный двор, дальше лежал второй, центральный, с большим бассейном, окруженным деревьями. Справа от него были жилища обслуживающего персонала, построенные по типу обычных домов. Равная по величине площадь напротив была отведена для зверинца из трёх основных помещений. Каждое из них состояло из открытого двора и крытой части с кормушками, сложенными из глины и известняковых плит; на них были высечены рельефные изображения — быков, антилоп. Перед этими помещениями шёл длинный, расписанный нильскими зарослями портик с четырехгранными колоннами.

Основное здание дворца, из трёх больших комплексов, занимало восточную часть территории. В центре среднего комплекса были расположены один за другим три колонных зала и небольшие кладовые.

Множество найденных на полу обломков винных сосудов с указанными на их глиняных пробках названиями вин — «Вино Дома Атона», «Прекрасное вино Дома Атона» — позволяет предположить, что залы предназначались для пиров. Это подтверждается и оформлением их стен рельефными виноградными гроздьями, вылепленными из глины и покрытыми голубой глазурью. Далее находились личные комнаты фараона, средняя из которых, имевшая возвышение для кровати, была спальней, а соседняя — умывальной.

В правом комплексе особенно интересны дворик, с лестницей, ведшей на крышу, и огромный зал с сорока пятью четырехгранными кирпичными колоннами, расписанными изображениями нильских зарослей. Назначение всего этого комплекса не установлено. Не вполне еще выяснена и роль некоторых помещений соответствовавшего ему левого комплекса. Здесь был обнесенный с трёх сторон портиком сад с небольшим бассейном и птичник. В сохранившихся росписях одних комнат показаны сцены кормления домашней птицы — гусей, уток, аистов, голубей, в других — изображения птиц, порхающих в зарослях папирусов или плавающих среди лотосов в воде. На голубых волнах с тёмно-синими зигзагами струй прекрасно выделяются белые утки с красными лапками и клювами; из воды поднимаются листья, бутон и цветы голубого лотоса; на берегах по черному фону земли видны различные цветы.

Особенно замечательны росписи так называемой «зеленой комнаты». Археологи назвали её так потому, что на её стенах, сверху донизу расписанных зелеными стеблями папирусов, раскрывалась широкая панорама нильских зарослей с их обитателями. Никогда мы ещё не встречали в древнеегипетском искусстве такой полной, свободной, живой передачи излюбленной темы. Папирусы гнутся вÑразные стороны, их раскрытые зонтики перекрывают друг друга; иногда цветок лотоса вытягивается довольно высоко и весь сверкает голубизной своих лепестков на фоне неяркой зелени папирусов. Повсюду видны птицы — тихо сидят, распустив большие хвосты, голуби, то сизо-голубые, живущие в береговых скалах, то розоватые; стремительно летит к воде, наметив добычу, зимородок, показанный совершенно необычно, смело, в крутом спуске вниз; повернул головку назад чем-то явно встревоженный маленький сорокопут. Кажется, мы слышим шелест колеблющихся папирусов, мягкое журчание струй, воркованье голубей. В стенах комнаты на равных расстояниях были сделаны небольшие ниши, видимо, служившие своеобразной голубятней.

Нельзя не отметить изображение гусей в сцене кормления домашних птиц. На желтом фоне медленно идут гуси, вытягивая длинные серые шеи; их тела и характерные движения переданы с большим мастерством. Особенно хорошо живописное решение: художник применяет различные приемы, добиваясь возможно близкого воспроизведения перьев — маленькие перышки шеи он дает светло-коричневыми мазками по серому фону, мягкие перья живота — такого же тона полукругами, большие перья крыльев и хвоста даны то темно-серыми, то коричневыми, с белым контуром.

Мы рассмотрели три дворца Ахетатона. Для их архитектуры характерны умело найденная симметрия в расположении основных подразделений и разнообразие планировки отдельных помещений.

Очень интересно и оформление, построенное на сочетании традиционных форм архитектурной декорировки — пилонов, мачт с флагами, «египетского» карниза, колоннад и скульптур — с исключительным богатством новых орнаментов и материалов. Широко применялись рельефы, росписи, облицовки многоцветными фаянсовыми плитками, яркие инкрустации и позолота.

Удачны были и новые типы колонн; не только изобретательно обогащались обычные формы капителей, но появились и неизвестные ранее разновидности. Стволы воспроизводили то изгибы древесного ствола, то связки папирусов с висящими вниз головой, под капителями, утками.

Судя по изображениям на рельефах в гробницах, особенно сложные формы имели колонны павильонов, разбросанных в дворцовых садах и внутренних двориках. Лёгкие и тонкие, они были, очевидно, деревянными, ярко расписывались и украшались инкрустацией и позолотой.

Новым приемом явилось применение различных камней для разных частей колонн и поливных изразцов для облицовки стволов. Поражающие новизной расцветки фаянсовые детали декорировки, несомненно, требовали новых красителей.

Широко и свободно сочетая самые разнообразные материалы, зодчие стремились не только придать памятникам яркость и пышность, но и добиться наибольшего приближения к передаче действительности. Именно этим было вызвано появление на рельефах вставок из розовых смальт и золотисто-желтых песчаников для передачи нежно-розовых или смугло-загорелых оттенков лиц, рук и ног, различных полив новых цветов для богатого оттенками растительного мира. Смелый, продуманный выбор материалов был одним из звеньев новых решений, обусловленных общей реалистической направленностью искусства Ахетатона, его определяющей и закономерной особенностью.

Многолетние археологические работы вновь вернули к жизни большую часть города. Открылись его улицы и переулки, дома и хижины, мастерские и склады. Мы имеем возможность побывать в домах тех самых людей, которых мы уже видели на рельефах их гробниц: вот дом военачальника Рамеса, вот — верховного жреца большого храма Атона Панехси. А это жилища людей, с которыми мы знакомимся впервые. Правда, над нами вместо синих потолков — синее небо, а вместо ярко расписанных стен — небольшие их остатки и тщательно подобранные мелкие кусочки осыпавшихся росписей. Однако кропотливая работа исследователей восстановила планировку и оформление строений, и давно исчезнувшая жизнь снова начинает вставать из развалин.

Дома могут много рассказать о своих владельцах, об их общественном положении и вкусах. Особняк верховного жреца Панехси был расположен недалеко от его официальной резиденции, находившейся рядом со стеной большого храма и имевшей два выхода — и к храму и к дому Панехси. Археологи говорят, что до сих пор вечером становится видна дорожка, по которой ходил Панехси из дома в свою резиденцию и обратно…

Зодчий Хатиаи уделял много внимания своему жилищу, имевшему ряд индивидуальных черт. Здесь шире обычного был применен камень: вход в центральный зал венчал великолепный массивный косяк в два с лишним метра длиной, сделанный из известняка и покрытый цветными рельефами и надписями. Хатиаи изображен дважды, поклоняющимся именам Атона, фараона и царицы. Вход в спальню зодчего также был обрамлен известняком. В саду стояла необычной формы молельня с тремя алтарями; средний, большой, весь окрашенный в красный цвет, вероятно, предназначался для жертв Атону, а на меньших, боковых, синих с белыми ступеньками, покрытыми красными, желтыми и синими полосками, могли стоять статуи Эхнатона и Нефертити, перед которыми также приносились жертвы. Хатиаи, видимо, гордился этой молельней и хотел, чтобы гости её непременно видели. Для этого он замуровал прежний вход в дом и устроил новый так, что для всех идущих молельня была хорошо видна.

Естественно, что самые большие и пышные жилища принадлежали высшим сановникам — везиру Нахту, верховным жрецам Панехси и Пауаху, военачальнику Рамесу, начальнику конюшен Ранеферу и другим. Они были расположены в центре города, поблизости от дворца и главного храма Атона.

Все дома строились из кирпича-сырца. Дерево шло для изготовления перекрытий, оснований лестниц, в богатых домах — для колонн. Камень употреблялся только в жилищах знати, где из него делались базы колонн, обрамления входных дверей, дверные подпятники.

Жилища наиболее состоятельных людей стояли посередине большого участка, на котором располагались и служебные помещения и фруктовый сад. Для посадки деревьев выкапывали особые ямы, наполнявшиеся плодородной землей; иногда деревца и кусты ставили предварительно в глиняные горшки с отверстиями в стенках.

В садах были легкие изящные беседки, небольшие пруды и колодцы для поливки. Если учесть, что сады иногда бывали достаточно велики (сад начальника скота Атона занимал 1700 м²), станет ясно, что при большой затрате труда на устройство и содержание сада его мог иметь только богатый человек.

Со стороны улицы и соседних участков территория домов-усадеб обносилась глиняной стеной с двумя входами. Один вёл на задний двор, где помещались кухня, кладовые, зернохранилища, жилища слуг и рабов, стойла для скота. В некоторых богатых домах имелись большие кладовые: это были особые постройки с рядом узких параллельных комнат, выходивших в общий портик, где могли сидеть сторожа и учетчики.

Второй вход, оформленный в виде небольшого пилона, предназначался для хозяев и гостей. Дорожка, вымощенная плитами известняка и обсаженная деревьями, вела от ворот к молельне, а затем поворачивала прямо к дому, перед которым был отделенный низкой стенкой ещё один дворик.

Знатный египтянин обладал обширным жилищем: так, дом верховного жреца Пауаха занимал площадь в 550 м², а везира Нахта — 910 м². Вход обычно был с севера; к нему поднимались по рампе или короткой лестнице. На известняковом обрамлении входной двери высекали имя и звания хозяина и молитвы Атону. Заполненные голубой пастой иероглифы хорошо гармонировали с жёлтой окраской камня, а всё обрамление ярким пятном выделялось на побеленной стене.

После передней вдоль северной стены дома располагали длинную, но неглубокую комнату. По-видимому, такая комната имела посередине большое окно, но вполне возможно, что это была просто веранда. Эта «северная веранда», как её условно называют археологи, иногда была довольно большой; в доме везира Нахта в ней было восемь колонн. Их деревянные стволы окрашивали в коричневый цвет, базы были известняковые. Очевидно, такие веранды предназначались для гостей в жаркое время года. Стены и полы здесь расписывались. Обычно до высоты человеческого роста делали белую панель, выше стену окрашивали в серый цвет, а под потолком наносили фриз. В «северной веранде» в доме везира фриз состоял из лепестков голубого лотоса на зеленом фоне; над ними шла красная полоса. В другом доме роспись была в виде гирлянды из лотосов, васильков и маков; между гирляндами была изображена дичь. В жилищах знати на западной стороне устраивалась аналогичная веранда, меньших размеров, также с колоннами.

Центральную часть дома занимал большой приемный зал. В доме везира Нахта он был квадратный, площадью в 64 м²; потолок поддерживали четыре высокие колонны. Окна в египетских домах устраивали под потолком, чтобы избежать лишнего света и жары. В окна вставляли решетки. Для освещения приемный зал, находившийся в окружении других комнат, делали более высоким, с окнами на плоскую кровлю.

Оформление зала было наиболее нарядным. Роспись стен сложнее, чем на верандах. Между окон — медальоны из цветов и плодов с лентами. По самому верху шел фриз из чередующихся цветов и бутонов лотоса или из геометрического орнамента. Карнизы и косяки дверей также расписывались: косяки снизу оставляли белыми, как и стены, выше наносились красные, синие, желтые и зеленые горизонтальные полосы. Яркая декоративность дополнялась синей окраской потолка и пестрыми росписями полов и особых ниш разной высоты (1,5–2 м), располагавшихся против дверей, что придавало дому столь любимую египетскими зодчими строгую симметричность. Назначение ниш было, очевидно, культовым, так как на них изображались сцены поклонения Атону; вокруг имелись надписи, содержавшие молитвы Атону и имя хозяина дома; нижняя часть представляла собой панель, либо красную, либо из трех вертикальных полос — жёлтой посередине и красных по сторонам. В одном случае перед нишей был обнаружен вмазанный в пол небольшой сосуд — видимо, для жертв. В приёмном зале находились каменный бассейн для омовения и место для гостей — возвышение, обнесенное низкой стенкой с тремя входами. Иногда в полу устраивали жаровню, но чаще она была переносной. На угольях жаровни могли куриться благовония, а в прохладное время она служила очагом.

За приемным залом располагались небольшая столовая, спальни хозяина и хозяйки с умывальными и уборными, комнаты для детей и другие помещения семьи.

На крышу вела деревянная лестница. Перекрытия делались из деревянных балок, на которые под прямым углом накладывали небольшие куски дерева, а сверху — циновки или связки тростников, покрывавшиеся толстым слоем ила. Второго этажа не было, и на крыше, где египтяне любили проводить время, устраивали лишь легкие навесы.

Дома средних слоев населения были значительно скромнее жилищ знати, с одной верандой, но имели тот же план.

Бедняки жили в небольших домиках, площадью 10x8 м, следовательно, вся постройка была иногда меньше «северной веранды» или центрального зала богача. Полы были глинобитные, веранд не было, как не было ни садов, ни помещений для слуг, ни зернохранилищ.